По странам и страницам: в мире говорящих книг. Обзор аудиокниг - Дмитрий Александрович Померанцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помнится, у ключевого персонажа повести Гюнтера Грасса «Кошки-мышки» имелся выдающихся размеров кадык, с помощью которого тот проявлял свои паранормальные, экстрасенсорные способности.
Виктор тоже имеет такой сверхчувствительный орган. Это… измученный подагрой палец ноги. Как сверхмощный радар он незамедлительно реагирует на любую подлость этого мира, на всякую его неправедность и несправедливость. Сверхчувствительный палец – это только присказка. В сугубо реалистическое повествование нет-нет да и ворвется эдакая шизинка-чудесатинка, а то и вовсе откровенный магический реализм прихлынет.
Эдуард Веркин, помимо всего прочего, еще и писатель-фантаст. В этом жанре едва ли не большинство его книг написано. Вот, к примеру, и в сборнике в поддержку непризнанных республик Новороссии «Живи, Донбасс» вместе с Андреем Лазарчуком, Сергеем Лукьяненко и прочими зубрами отечественной НФ он успел поучаствовать.
Что же касается загадочного заглавия рассматриваемого сегодня романа, то его смысл вы поймете в самом конце повествования. И тут самое главное – прочитать книгу последовательно, не по диагонали и не забегая вперед. И тогда будут вам и большое читательское счастье, и праздник на вашей улице, и именины сердца.
В аудиоформате роман «Кусатель ворон» представлен в исполнении диктора, скрывшегося под псевдонимом Blacktracktorist. Что именно сподвигло человека назваться столь причудливо – неизвестно, однако читает он здорово. Ему же, кстати, принадлежит честь прочтения других книг Эдуарда Веркина: фантастических романов «Остров Сахалин» и «Через сто лет».
Уже после прочтения «Кусателя» выяснил, что главный герой романа Виктор, а также его коллега и начальник Жмуркин-Скопин являются действующими лицами семи ранних повестей писателя, объединенных в цикл «большая книга приключений для мальчиков». Произведений этих в озвучке, к сожалению, нет, а в виде электронного текста – пожалуйста. И тем, кто прочтет «Кусателя», кто узнает и полюбит главного героя и возжелает узнать, что же с ним было раньше и как он дошел до жизни такой, не составит особого труда утолить свое любопытство.
Либропанк, или Интеллектуальный треш
Михаил Елизаров. Библиотекарь. – М.: Ad Marginem, 2007
В канун нового, 2021 года чиновники городского департамента культуры вкупе с модными дизайнерами порадовали нижегородцев необычной елкой, установленной на главной городской улице – Большой Покровской. Елка эта была сооружена из… бумажных книг.
Устроители радовались своей затее, как дети: уверяли, что в качестве строительного материала «использовали крайне сомнительную литературу и дали ей вторую жизнь».
В список «сомнительной литературы» попали книги Лажечникова, Гоголя, Тургенева, Булгакова, Маяковского, Яна, Джека Лондона и Майн Рида.
Подаренная им «вторая жизнь» в условиях пониженной температуры, повышенной влажности и постоянного снега с дождем едва ли продлилась бы дольше нескольких суток. После чего разжалованные муниципальными властями в разряд «сомнительных» классики неизбежно превратились бы в мокрые и расползающиеся брикеты папье-маше.
На беду или к счастью, в дело вмешались прохожие, которые – видимо, в силу недостатка общего образования – не смогли по достоинству оценить глубокий философский подтекст арт-проекта руководителей городской культуры и, проявив крайнюю несознательность, попросту разобрали елку и унесли книги домой – в тепло и сухость.
Устроители акции совершенно справедливо окрестили доброхотов вандалами, ни разу при этом не заподозрив в вандализме себя, любимых.
Помнится, немецкие нацисты, когда устраивали в 30-е годы прошлого века костры из книг своих и зарубежных классиков, хотя бы точно знали, кого и за что сжигают.
Разумеется, глупо сравнивать муниципальных служащих с бравыми бойцами Адольфа Гитлера: масштаб совершенно не тот, однако по мне, так уж лучше бы огненное аутодафе, чем вот так в бесформенную и безобразную целлюлозную кашу. Или, может, в конце так и планировалось: продержать «елочку», скажем, до Масленицы, а как пообсохнет на весеннем солнышке, ее, как чучело зимы, – «Елочка, зажгись!».
Ведь это ж сколько традиций в одной локации! Какая близость к народу!
Лично меня история с необычной елочкой заставила вспомнить роман Владимира Сорокина «Манарага». Там книги использовались в качестве… дров для приготовления особо изысканных кушаний для гурманов. Причем чем редче, чем ценнее были книги (прижизненные издания, инкунабулы, берестяные грамотки, свитки и рукописи, которые еще как горят, если правильно их поджечь), тем пикантней считалось блюдо.
А еще вспомнился роман Михаила Елизарова «Библиотекарь», за который автор, прочим между, был удостоен «Русского Букера» за 2008 год. Там книги, напротив, представляли собой некую наивысшую нематериальную ценность, не исчерпывающуюся стоимостью бумаги, типографской краски и потраченных писателем времени и нервных клеток.
Именно о нем, о «Библиотекаре», и предлагаю сегодня поговорить.
К чтению романа приступал с особым трепетом и вместе с тем – с азартом идущего по следу охотника. Наверняка не мне одному знакомы «надежда и вера в то неизведанное, что подарят в будущем найденные, еще не прочитанные книги». Аннотация сладко шептала: «Скучнейшие производственные романы всеми забытого советского писателя Громова спустя годы после его смерти обнаруживают в себе магические свойства: каждый способен наделить читателя сверхъестественными способностями. За право читать Книгу приходится сражаться с топором в руке».
Давненько наши субкультурные пространства не взрывали произведения, где книги – эти пережитки темного советского прошлого – рудименты эпохи всеобщей повальной грамотности играли бы не вспомогательно декоративную, но ключевую и даже весьма грозную роль.
Трепет мой, однако же, довольно скоро сменился растерянным недоумением, затем – раздражением и под конец – тяжкими думами о прошлом и будущем русской культуры, ее незавидном настоящем, невзрачности и случайности тех, кто сегодня называет себя ее носителями.
Впрочем, Елизарова – человеком случайным или тем более невзрачным назвать поостерегусь. Ибо какой же он человек? Самый что ни на есть черт – мелкий, но на редкость шебутной, пронырливый бес, который завелся в затянутом бурой тиной тихом омуте нашей литературы.
Его «Библиотекарь», пожалуй, требует даже специального определения, ибо все придуманные до сих пор ярлыки для этой книги не годятся. Предлагаю термин «либропанк» – этакая причудливая смесь духовного и физиологического – глубоких философских размышлений и породившего их серого вещества, выплеснутого на асфальт из размозженной черепной коробки.
Чтение романа «Библиотекарь», если смотреть на него в профиль (на чтение, а не на роман), напомнило мне плавание баттерфляем. Ибо первоначальный трепет, уступив
